Доктор - Дневник ВЕЧНЫЙ
Тишина была не просто отсутствием звука. Она была плотной, тяжелой, как саван, наброшенный на улицы. Город вымер. Не от сна, а от черной немоты чумы. Воздух был густым и сладковатым, с примесью гари и тления — запахом конца времен.
И сквозь эту тишину прорезался звук. Не спешный, не суетливый. Метроном смерти. Тук. Тук. Тук. Дерево о булыжник.
Он шел по мостовой, длинная черная тень, пожирающая туман. Его плащ, сшитый из вощеной кожи, шуршал, как змеиная кожа. Но самое ужасное была голова. Вернее, то, что ее заменяло — маска с длинным, изогнутым птичьим клювом. За темными стеклами глазниц не было видно взгляда. Только две пустоты, в которых угасал свет редких фонарей.
Он был Чумным Доктором. Но он не лечил. Он вел счет.
Тук. Его трость указывала на дверь, отмеченную зловещим алым крестом. Из-за нее доносилось хриплое, прерывистое дыхание. Жизнь, цепляющаяся за последние секунды. Он не остановился. Он уже знал, что за этой дверью его не ждут. Его ждали в следующем доме.
Дверь была не заперта. Она отворилась с тихим скрипом, будто сам дом испустил предсмертный стон. Внутри пахло страхом и полынью. На кровати, сгорбившись, сидела женщина. Ее глаза, полные животного ужаса, расширились при виде фигуры в дверном проеме.
— Уходите... — прошептала она, но ее голос был лишь хрипом. — Ради Бога...
Доктор не ответил. Он медленно приблизился, его клюв безмолвно парил в воздухе, словно хищная птица, учуявшая добычу. Он не видел в ней человека. Он видел симптомы. Опухшие лимфоузлы на шее. Лихорадочный блеск глаз. Пятна на коже.
Его длинная, в черной перчатке рука потянулась к поясному мешку. Не для снадобий. Оттуда он извлек узкий, отполированный до блеска скальпель. Лезвие холодно блеснуло в свете единственной свечи.
— Нет... — женщина попыталась отползти, но ее тело не слушалось. — Что вы делаете? Вы же врач...
Он наклонился над ней. Его дыхание, фильтрованное травами в клюве, стало громким и влажным, как хрип утопающего. Из-под маски доносился шепот, безжизненный и металлический.
— Я не врач. Я — диагноз.
Лезвие коснулось ее кожи. Не для того, чтобы резать. Чтобы ощутить пульсацию страха. Чтобы выслушать болезнь изнутри.
— Черная кровь, — его шепот был ледяным. — Она кричит внутри тебя. Она поет мне песню. Я здесь, чтобы ее послушать.
Его трость уперлась в ее грудь, прижимая к кровати. Бесполезно. Сопротивляться было бесполезно.
— Скоро все кончится, — прошипел он, и в его голосе впервые прозвучала странная, извращенная нежность. — Скоро ты станешь частью тишины.
Он выпрямился, убрав скальпель. Его работа здесь была сделана. Он не принес ни облегчения, ни надежды. Он лишь подтвердил приговор.
Повернувшись, он вышел из комнаты, оставив за собой лишь запах смерти и трав. Тук. Тук. Тук.
Его тень растворилась в тумане, а в доме воцарилась новая, окончательная тишина. Тишина, которую он всегда приносил с собой.
12
И сквозь эту тишину прорезался звук. Не спешный, не суетливый. Метроном смерти. Тук. Тук. Тук. Дерево о булыжник.
Он шел по мостовой, длинная черная тень, пожирающая туман. Его плащ, сшитый из вощеной кожи, шуршал, как змеиная кожа. Но самое ужасное была голова. Вернее, то, что ее заменяло — маска с длинным, изогнутым птичьим клювом. За темными стеклами глазниц не было видно взгляда. Только две пустоты, в которых угасал свет редких фонарей.
Он был Чумным Доктором. Но он не лечил. Он вел счет.
Тук. Его трость указывала на дверь, отмеченную зловещим алым крестом. Из-за нее доносилось хриплое, прерывистое дыхание. Жизнь, цепляющаяся за последние секунды. Он не остановился. Он уже знал, что за этой дверью его не ждут. Его ждали в следующем доме.
Дверь была не заперта. Она отворилась с тихим скрипом, будто сам дом испустил предсмертный стон. Внутри пахло страхом и полынью. На кровати, сгорбившись, сидела женщина. Ее глаза, полные животного ужаса, расширились при виде фигуры в дверном проеме.
— Уходите... — прошептала она, но ее голос был лишь хрипом. — Ради Бога...
Доктор не ответил. Он медленно приблизился, его клюв безмолвно парил в воздухе, словно хищная птица, учуявшая добычу. Он не видел в ней человека. Он видел симптомы. Опухшие лимфоузлы на шее. Лихорадочный блеск глаз. Пятна на коже.
Его длинная, в черной перчатке рука потянулась к поясному мешку. Не для снадобий. Оттуда он извлек узкий, отполированный до блеска скальпель. Лезвие холодно блеснуло в свете единственной свечи.
— Нет... — женщина попыталась отползти, но ее тело не слушалось. — Что вы делаете? Вы же врач...
Он наклонился над ней. Его дыхание, фильтрованное травами в клюве, стало громким и влажным, как хрип утопающего. Из-под маски доносился шепот, безжизненный и металлический.
— Я не врач. Я — диагноз.
Лезвие коснулось ее кожи. Не для того, чтобы резать. Чтобы ощутить пульсацию страха. Чтобы выслушать болезнь изнутри.
— Черная кровь, — его шепот был ледяным. — Она кричит внутри тебя. Она поет мне песню. Я здесь, чтобы ее послушать.
Его трость уперлась в ее грудь, прижимая к кровати. Бесполезно. Сопротивляться было бесполезно.
— Скоро все кончится, — прошипел он, и в его голосе впервые прозвучала странная, извращенная нежность. — Скоро ты станешь частью тишины.
Он выпрямился, убрав скальпель. Его работа здесь была сделана. Он не принес ни облегчения, ни надежды. Он лишь подтвердил приговор.
Повернувшись, он вышел из комнаты, оставив за собой лишь запах смерти и трав. Тук. Тук. Тук.
Его тень растворилась в тумане, а в доме воцарилась новая, окончательная тишина. Тишина, которую он всегда приносил с собой.
12
Автор: ВЕЧНЫЙ
Вчера в 19:26