Хель Земля Обетованная - Дневник Ariman_
Я ей говорю: а давай мы отправимся в лес
и там ляжем грузом неубранной богом травы.
Она лишь смеется — ужасное свойство принцесс,
И тянет на платье колючими иглами швы.
Под швами луна. Она растворяет шитьё
и топит узоры в тягучей реке молока,
Поёт, шепчет, плачет, пугает и душит её,
Мотает ей косу на медь расписного волчка.
Принцесса смеётся. Я ей говорю: уходи!
Давай прыгнем с башни в объятья терновых кустов,
пока раскаленные звёзды на белой груди
не выжгут узор одеяла из ста лоскутов,
Пока твои руки не станут пристанищем крыс,
пока пауки не раскусят рубины в ушах,
Афина моя, Беатриче, прошу, оглянись!
Ты чахнешь, ты вянешь, как цедра на римских весах.
Тут стены из плесени, камень недвижим и бел,
давай убежим? Вот окно, вот порог, нет дверей.
Ты можешь жить дальше. Я выл, я кусался, я пел,
бежал в сад за розами, глупый и старый Орфей.
Есть башня, есть ты, есть печальная мрачная тень,
нет принцев и даже драконов в пещерах и без,
Из леса бежал златорогий последний олень,
Чего же ты хочешь, оставшись одной из принцесс?
Я сказочник! Господи! Дай же мне руку скорей,
я сам напишу тебе сказку из музыки снов —
не буду смотреть их, останусь в плену пустырей.
Ты новое платье сошьешь без ночных колтунов,
Ты будешь прекрасней Авроры, живее Ауксó,
ты будешь дышать свежим воздухом в поле зарниц.
Я плачу, держа на ладонях холодных лицо,
она же смеётся, пугая пронзительных птиц.
Я ей говорю: поднимайся, я нас понесу,
вставай, ну же, дурочка! Тьма побоится двоих.
Не хочешь на поле, мы будем скитаться в лесу,
уедем за край, растворимся в просторах морских.
Волчок замолчал, растянулись последние швы,
Посыпался бисер на толстые плиты, как град.
В глазах у принцессы полно неживой синевы.
В глазах у меня — гефсиманский оливковый сад.
Принцесса смеётся, пока не ложится на стол
Без платья и кос, и рубинов, прижавши эфес.
Искал эту башню, но больше уже не нашёл.
Последнему зверю не видеть последних принцесс.
10
и там ляжем грузом неубранной богом травы.
Она лишь смеется — ужасное свойство принцесс,
И тянет на платье колючими иглами швы.
Под швами луна. Она растворяет шитьё
и топит узоры в тягучей реке молока,
Поёт, шепчет, плачет, пугает и душит её,
Мотает ей косу на медь расписного волчка.
Принцесса смеётся. Я ей говорю: уходи!
Давай прыгнем с башни в объятья терновых кустов,
пока раскаленные звёзды на белой груди
не выжгут узор одеяла из ста лоскутов,
Пока твои руки не станут пристанищем крыс,
пока пауки не раскусят рубины в ушах,
Афина моя, Беатриче, прошу, оглянись!
Ты чахнешь, ты вянешь, как цедра на римских весах.
Тут стены из плесени, камень недвижим и бел,
давай убежим? Вот окно, вот порог, нет дверей.
Ты можешь жить дальше. Я выл, я кусался, я пел,
бежал в сад за розами, глупый и старый Орфей.
Есть башня, есть ты, есть печальная мрачная тень,
нет принцев и даже драконов в пещерах и без,
Из леса бежал златорогий последний олень,
Чего же ты хочешь, оставшись одной из принцесс?
Я сказочник! Господи! Дай же мне руку скорей,
я сам напишу тебе сказку из музыки снов —
не буду смотреть их, останусь в плену пустырей.
Ты новое платье сошьешь без ночных колтунов,
Ты будешь прекрасней Авроры, живее Ауксó,
ты будешь дышать свежим воздухом в поле зарниц.
Я плачу, держа на ладонях холодных лицо,
она же смеётся, пугая пронзительных птиц.
Я ей говорю: поднимайся, я нас понесу,
вставай, ну же, дурочка! Тьма побоится двоих.
Не хочешь на поле, мы будем скитаться в лесу,
уедем за край, растворимся в просторах морских.
Волчок замолчал, растянулись последние швы,
Посыпался бисер на толстые плиты, как град.
В глазах у принцессы полно неживой синевы.
В глазах у меня — гефсиманский оливковый сад.
Принцесса смеётся, пока не ложится на стол
Без платья и кос, и рубинов, прижавши эфес.
Искал эту башню, но больше уже не нашёл.
Последнему зверю не видеть последних принцесс.
10
Автор: Ariman_
Вчера в 22:12