Бомж! - Дневник SexLove
Санек, словно не слыша окрика, ввёл на
кухню за руку грязного седого старика.
Садись, отец. А вы, мама, налейте нам
со Стефаном борща, запах от кастрюли
многообещающий проговорил
Санек, усаживая гостя на скамью.
Вот ещё - бурчала тёща, но полные
тарелки густого наваристого борща на
стол поставила. Старик посмотрел на
стол, на тёщу, на Санька, и вдруг
беззвучно заплакал, утирая глаза
потрепанным платочком.
Что это он? спросила тёща.
Трудные для него времена настали,
мама. Из родного дома выгнали. На
улицу. Как старую, отслужившую свой
век дворнягу!
Старик всхлипнул, шумно высморкался,
спрятал тряпку в карман, взял ложку и
прошептал: Спаси вас Господь
начал причмокивая и похваливая
стряпню, есть.
Тёща тоже присела на стул,
разглядывая неожиданного пришельца:
Где ты его подобрал, Санёк?
Не поверите, мама, в центре, на
площади. Сидел на чемодане, а рядом
матрас свернутый лежал, да ещё
связка книг. Люди на него как на
шелудивого пса смотрели, а потом
мимо пробегали, как будто о срочных
делах вспоминали рассказывал
Санёк, уплетая тёщин борщ.
Старик закончив трапезу, вытер рот и,
поискав икону глазами, перекрестился.
Тёща вскочила, засуетилась:
Может ещё второго? Я котлеты
пожарила.
Спасибо, хозяюшка, но боюсь, как бы
плохо не стало. Я в последнее время
скромно питался, ответил старик.
Как же ты на улице оказался,
сердешный. У кого совести хватило?
Это всё от большой любви...
И тёща, и Санёк удивлённо
рассматривали гостя. Старик помолчал
и продолжил:
Я со своей Тосей шестьдесят два года
душа в душу прожил. Она удивительной
доброты женщина была. Люди к ней за
советом, за помощью шли. Да что там
люди! Растения и те при виде её бутоны
поднимали, цветы раскрывали! А сына
нашего любила так, что душу щемило:
Вот эта её любовь и погубила нас.
Сначала её до смерти довела, а потом и
меня на улицу погнала...
Сын наш прибаливал с рождения. Все
головой страдал, болела. От того я
разные народные средства искал. А
Тося по врачам с ним ездила. Но
училище, с горем пополам, сынок
закончил и даже женился! Девушка
хорошая попалась, только строптивая.
Ножкой топать любила, да быстро
отходила и прощения просила.
Ребёночек народился. Внучок, значит,
наш...
Но с сыночком беда приключилась,
псом себя посчитал, забился в будку,
что во дворе стояла, и не вылез
больше. Лаял, рычал на нас с Тосей.
Есть отказывался. Супружница моя ни
за что не хотела людеи из
психбольницы звать стыд, родного
ребёнка в такую лечебницу поместить!
А он, кровиночка наша, так и помер там,
в конуре, ещё и тридцати не
исполнилось. Тоня слёзы лила - не
смогли в гробу хоронить, скрюченный,
скукоженный закостенел.
Сноха наша нас не покинула и мальца
не увезла. Лет десять прожила, и тут её
рак одолел. Тося опять по врачам, ая
опять за травы. Но болезнь страшная,
тяжело сноха помирала...
Вот Тося на внучка всю свою любовь и
выплеснула: не ругай, не поучай,
прихоти и капризы выполняй! Сколько
с ней спорил, сколько объяснять
пытался, только глуха она к моим
словам была. Вырос внучок
избалованным, счёта в деньгах не знал,
‘работы всякой чурался.
Тося обе наши пенсии ему отдавала,
только на коммуналку, да на хлеб
оставляла копейки.
Люди поговаривали: пьет, играет в
карты. Тося злыми наветами всё это
называла. Ая верить стал, когда внук в
ногах валялся, денег просил. Сумму
называл огромную, клялся, что убьют
его изверги. Мы тогда два обручальных
кольца, Тосины серьги и мои ордена
ему отдали.
Тосюшка после этого слегла,
парализовало. Два месяца
промучилась и отошла. Так тихонечко
умерла, что и не понял, что нет её
больше со мной. Месяц горевал, а
потом бритоголовые понаехали. Внука
били сильно, а я заступиться не смог сила не та. Когда утюг включили, и
внучок в крике зашёлся, согласился
дом на них подписать. Тося не простила
бы меня, если бы мученической смерти
внука допустил.
Вот они ироды и выкинули меня на
площадь. Я сидел как истукан, что
делать не знал, куда идти не ведал,
пока Санёк, добрая душа не подобрал.
Вы меня, хозяюшка, простите за
вторжение. Я недолго вас стесню. На
родине у меня племянники есть.
Спишусь, разузнаю и переберусь к ним.
Авось, пригреют сиротинушку.
Старика тёща отмыла, вещи
перестирала. Он удивительные байки
рассказывал. Пока у Санька в доме жил
много писем разным людям написал
советы по лечению разных болезней. У
тёщи суставы огнём горели ослабил
боли, грыжу пупочную у
новорожденной дочки Санька
загрыз-заговорил, да и своему
спасителю головные боли излечил.
Долго Санёк страдал, никому не
жаловался, а Стефану рассказал.
Через месяц отвез Санёк Стефана на
родину. Это недалеко было. Приютили
старика родственники.
Прощаясь, узнал Санёк, что Стефан не
рядовой пенсионер, а известный
народный целитель. Раньше, люди к
нему за советами из разных мест
приезжали, очереди создавали. Только
вот себе самому, своей семье, помочь
Стефан не смог. Санёк часто думал по
ночам о том, что бы стало со стариком,
не остановись он тогда возле него на
площади?
Изм. SexLove (7 Мая 2020 в 22:04)
6
кухню за руку грязного седого старика.
Садись, отец. А вы, мама, налейте нам
со Стефаном борща, запах от кастрюли
многообещающий проговорил
Санек, усаживая гостя на скамью.
Вот ещё - бурчала тёща, но полные
тарелки густого наваристого борща на
стол поставила. Старик посмотрел на
стол, на тёщу, на Санька, и вдруг
беззвучно заплакал, утирая глаза
потрепанным платочком.
Что это он? спросила тёща.
Трудные для него времена настали,
мама. Из родного дома выгнали. На
улицу. Как старую, отслужившую свой
век дворнягу!
Старик всхлипнул, шумно высморкался,
спрятал тряпку в карман, взял ложку и
прошептал: Спаси вас Господь
начал причмокивая и похваливая
стряпню, есть.
Тёща тоже присела на стул,
разглядывая неожиданного пришельца:
Где ты его подобрал, Санёк?
Не поверите, мама, в центре, на
площади. Сидел на чемодане, а рядом
матрас свернутый лежал, да ещё
связка книг. Люди на него как на
шелудивого пса смотрели, а потом
мимо пробегали, как будто о срочных
делах вспоминали рассказывал
Санёк, уплетая тёщин борщ.
Старик закончив трапезу, вытер рот и,
поискав икону глазами, перекрестился.
Тёща вскочила, засуетилась:
Может ещё второго? Я котлеты
пожарила.
Спасибо, хозяюшка, но боюсь, как бы
плохо не стало. Я в последнее время
скромно питался, ответил старик.
Как же ты на улице оказался,
сердешный. У кого совести хватило?
Это всё от большой любви...
И тёща, и Санёк удивлённо
рассматривали гостя. Старик помолчал
и продолжил:
Я со своей Тосей шестьдесят два года
душа в душу прожил. Она удивительной
доброты женщина была. Люди к ней за
советом, за помощью шли. Да что там
люди! Растения и те при виде её бутоны
поднимали, цветы раскрывали! А сына
нашего любила так, что душу щемило:
Вот эта её любовь и погубила нас.
Сначала её до смерти довела, а потом и
меня на улицу погнала...
Сын наш прибаливал с рождения. Все
головой страдал, болела. От того я
разные народные средства искал. А
Тося по врачам с ним ездила. Но
училище, с горем пополам, сынок
закончил и даже женился! Девушка
хорошая попалась, только строптивая.
Ножкой топать любила, да быстро
отходила и прощения просила.
Ребёночек народился. Внучок, значит,
наш...
Но с сыночком беда приключилась,
псом себя посчитал, забился в будку,
что во дворе стояла, и не вылез
больше. Лаял, рычал на нас с Тосей.
Есть отказывался. Супружница моя ни
за что не хотела людеи из
психбольницы звать стыд, родного
ребёнка в такую лечебницу поместить!
А он, кровиночка наша, так и помер там,
в конуре, ещё и тридцати не
исполнилось. Тоня слёзы лила - не
смогли в гробу хоронить, скрюченный,
скукоженный закостенел.
Сноха наша нас не покинула и мальца
не увезла. Лет десять прожила, и тут её
рак одолел. Тося опять по врачам, ая
опять за травы. Но болезнь страшная,
тяжело сноха помирала...
Вот Тося на внучка всю свою любовь и
выплеснула: не ругай, не поучай,
прихоти и капризы выполняй! Сколько
с ней спорил, сколько объяснять
пытался, только глуха она к моим
словам была. Вырос внучок
избалованным, счёта в деньгах не знал,
‘работы всякой чурался.
Тося обе наши пенсии ему отдавала,
только на коммуналку, да на хлеб
оставляла копейки.
Люди поговаривали: пьет, играет в
карты. Тося злыми наветами всё это
называла. Ая верить стал, когда внук в
ногах валялся, денег просил. Сумму
называл огромную, клялся, что убьют
его изверги. Мы тогда два обручальных
кольца, Тосины серьги и мои ордена
ему отдали.
Тосюшка после этого слегла,
парализовало. Два месяца
промучилась и отошла. Так тихонечко
умерла, что и не понял, что нет её
больше со мной. Месяц горевал, а
потом бритоголовые понаехали. Внука
били сильно, а я заступиться не смог сила не та. Когда утюг включили, и
внучок в крике зашёлся, согласился
дом на них подписать. Тося не простила
бы меня, если бы мученической смерти
внука допустил.
Вот они ироды и выкинули меня на
площадь. Я сидел как истукан, что
делать не знал, куда идти не ведал,
пока Санёк, добрая душа не подобрал.
Вы меня, хозяюшка, простите за
вторжение. Я недолго вас стесню. На
родине у меня племянники есть.
Спишусь, разузнаю и переберусь к ним.
Авось, пригреют сиротинушку.
Старика тёща отмыла, вещи
перестирала. Он удивительные байки
рассказывал. Пока у Санька в доме жил
много писем разным людям написал
советы по лечению разных болезней. У
тёщи суставы огнём горели ослабил
боли, грыжу пупочную у
новорожденной дочки Санька
загрыз-заговорил, да и своему
спасителю головные боли излечил.
Долго Санёк страдал, никому не
жаловался, а Стефану рассказал.
Через месяц отвез Санёк Стефана на
родину. Это недалеко было. Приютили
старика родственники.
Прощаясь, узнал Санёк, что Стефан не
рядовой пенсионер, а известный
народный целитель. Раньше, люди к
нему за советами из разных мест
приезжали, очереди создавали. Только
вот себе самому, своей семье, помочь
Стефан не смог. Санёк часто думал по
ночам о том, что бы стало со стариком,
не остановись он тогда возле него на
площади?
Изм. SexLove (7 Мая 2020 в 22:04)
6
Автор: SexLove
7 Мая 2020 в 21:59