Выдержка N7 - Дневник Котяврик
В общем, я сидела за столом, завтракала и
смотрела на букет, который стоял на
кухонном столе. Смотрела и ни о чем не
думала. И может, именно благодаря этому
увидела то самое движение. Будь я занята
какой-то мыслью, будь в кухне не так тихо,
будь я там не одна, я была бы более
рассеянна. Но я была одна, совершенно
спокойна и ничем не занята. И потому могла
вобрать это движение в себя.Сначала
послышался легчайший шорох: воздух чуть
завибрировал, до меня донеслось едва
уловимое «шшшш», и на поверхность стола
упал отломившийся розовый бутон. В тот
миг, когда он коснулся ее, послышалось
«пф», почти на уровне ультразвука,
доступного слуху разве что летучей мыши
или человеческому, если вокруг тихо-тихо. Я
застыла с ложкой в руке, завороженная. Это
было великолепно. Но что, что именно? Я
сама себя не понимала: ну, розовый бутон на
надломленном стебле, он оторвался и упал
на кухонный стол. И что тут такого?Я
подошла поближе – вот он, упавший бутон,
лежит неподвижно, – и поняла, в чем дело.
То, что меня потрясло, связано не с
пространством, а с временем. Конечно,
розовый бутон, изящно упавший на стол, –
это всегда красиво. Так и просится на
картину – рисуй не хочу. Но это не имеет
отношения к моему the движению. Хотя
движение как будто бы всегда
пространственно.Глядя, как падал бутон, я в
тысячную долю секунды интуитивно
постигла суть прекрасного. Да, мне, малявке
двенадцати с половиной лет, неслыханно
повезло. В это утро все совпало: ничем не
занятая голова, покой в доме, красивые
розы, упавший бутон. Вот почему я
вспомнила Ронсара – я поняла это не сразу.
Да потому, что тут, как и у него, речь идет о
времени и о розах. Потому что прекрасно то,
что мы застали на излете. Тот эфемерный
облик, в котором предстает предмет в тот
миг, когда одновременно видишь и красоту,
и смерть его.Так неужели, подумала я, вот
так и надо жить? Всегда балансируя на грани
красоты и смерти, движения и замирания?
Может, жить значит подхватывать на лету
умирающие мгновения?
У самых умных эти причитания
превратились в ритуал: о презренное,
никчемное буржуазное прозябание! Такие
циники попадаются среди папиных
знакомых. Сидят в гостиной за столом и
вздыхают с самодовольным видом: "Эх, где
мечты нашей молодости! Развеялись как
дым, такая сволочная штука — жизнь".
Ненавижу эту их фальшивую умудренность!
На самом деле они ничем не отличаются от
остальных — такие же ребятишки, которые
не понимают, что с ними случилось, им
хочется плакать, но они пыжатся и корчат из
себя больших и крутых.Между тем, понять
совсем нетрудно. Беда в том, что дети верят
словам взрослых, а когда сами взрослеют, в
отместку врут собственным детям.
"Взрослые знают, в чем смысл жизни" — вот
всемирное вранье, в которое все обязаны
верить. А когда станешь взрослым и
поймешь, что это неправда, уже поздно.
Тайна так и остается неразгаданной, а
энергии больше нет — вся она давно
растрачена на глупейшие занятия. Чтобы
было не так горько, приходится
притворяться, делать вид, будто не видишь,
что никакого смысла в твоей жизни не
обнаружилось, и обманывать детей в
надежде убедить самого себя.Все, с кем
общаются мои родители, прошли один и тот
же путь: в молодости старались выжать все,
что можно, из своих мозгов,
воспользоваться преимуществом хорошего
образования и выбиться в элиту, а потом
всю жизнь диву давались: почему такой
многообещающий дебют привел к такому
убогому существованию? Люди пускаются в
погоню за звездами, а кончают тем, что
трепыхаются, как золотые рыбки в
аквариуме. Так не проще ли, спрашивается, с
самого начала учить детей, что жизнь
абсурдна. Пусть это несколько омрачит
детство, зато сбережет немало времени в
зрелости да еще, между прочим,
предохранит от душевной травмы — я имею
в виду аквариум.Мне двенадцать лет, и я
живу в доме номер семь по улице Гренель, в
роскошной квартире. У меня богатые
родители, богатая семья, и, значит,
теоретически мы с сестрой тоже богатые.
Мой отец раньше был министром, сейчас он
депутат, а когда-нибудь, глядишь, взлетит на
самый верх и будет попивать казенное винцо
в особняке Лассэ.Мать... Ну, она не блещет
интеллектом, зато очень образованная.
Доктор филологических наук. Так что пишет
приглашения гостям без единой ошибки и
вечно пристает к нам с литературными
намеками ("Коломба, не строй из себя
госпожу де Германт", "Ах, золотко мое, ты
настоящая Сансеверина" .Но,
несмотря на такое везение и богатство, я
давно знаю, что конец один: аквариум.
Откуда знаю? Дело в том, что я очень умная.
Просто зверски. По сравнению с
ровесниками — и говорить нечего! Но
поскольку мне вовсе не хочется, чтобы это
было заметно, — в семье, где умственные
способности ценятся превыше всего,
одаренному ребенку не дадут спокойно жить,
— я, как могу, стараюсь в школе поменьше
проявлять свои таланты, и все равно по
всем предметам первая.
Изм. Котяврик (20 Окт 2019 в 02:32)
6
смотрела на букет, который стоял на
кухонном столе. Смотрела и ни о чем не
думала. И может, именно благодаря этому
увидела то самое движение. Будь я занята
какой-то мыслью, будь в кухне не так тихо,
будь я там не одна, я была бы более
рассеянна. Но я была одна, совершенно
спокойна и ничем не занята. И потому могла
вобрать это движение в себя.Сначала
послышался легчайший шорох: воздух чуть
завибрировал, до меня донеслось едва
уловимое «шшшш», и на поверхность стола
упал отломившийся розовый бутон. В тот
миг, когда он коснулся ее, послышалось
«пф», почти на уровне ультразвука,
доступного слуху разве что летучей мыши
или человеческому, если вокруг тихо-тихо. Я
застыла с ложкой в руке, завороженная. Это
было великолепно. Но что, что именно? Я
сама себя не понимала: ну, розовый бутон на
надломленном стебле, он оторвался и упал
на кухонный стол. И что тут такого?Я
подошла поближе – вот он, упавший бутон,
лежит неподвижно, – и поняла, в чем дело.
То, что меня потрясло, связано не с
пространством, а с временем. Конечно,
розовый бутон, изящно упавший на стол, –
это всегда красиво. Так и просится на
картину – рисуй не хочу. Но это не имеет
отношения к моему the движению. Хотя
движение как будто бы всегда
пространственно.Глядя, как падал бутон, я в
тысячную долю секунды интуитивно
постигла суть прекрасного. Да, мне, малявке
двенадцати с половиной лет, неслыханно
повезло. В это утро все совпало: ничем не
занятая голова, покой в доме, красивые
розы, упавший бутон. Вот почему я
вспомнила Ронсара – я поняла это не сразу.
Да потому, что тут, как и у него, речь идет о
времени и о розах. Потому что прекрасно то,
что мы застали на излете. Тот эфемерный
облик, в котором предстает предмет в тот
миг, когда одновременно видишь и красоту,
и смерть его.Так неужели, подумала я, вот
так и надо жить? Всегда балансируя на грани
красоты и смерти, движения и замирания?
Может, жить значит подхватывать на лету
умирающие мгновения?
У самых умных эти причитания
превратились в ритуал: о презренное,
никчемное буржуазное прозябание! Такие
циники попадаются среди папиных
знакомых. Сидят в гостиной за столом и
вздыхают с самодовольным видом: "Эх, где
мечты нашей молодости! Развеялись как
дым, такая сволочная штука — жизнь".
Ненавижу эту их фальшивую умудренность!
На самом деле они ничем не отличаются от
остальных — такие же ребятишки, которые
не понимают, что с ними случилось, им
хочется плакать, но они пыжатся и корчат из
себя больших и крутых.Между тем, понять
совсем нетрудно. Беда в том, что дети верят
словам взрослых, а когда сами взрослеют, в
отместку врут собственным детям.
"Взрослые знают, в чем смысл жизни" — вот
всемирное вранье, в которое все обязаны
верить. А когда станешь взрослым и
поймешь, что это неправда, уже поздно.
Тайна так и остается неразгаданной, а
энергии больше нет — вся она давно
растрачена на глупейшие занятия. Чтобы
было не так горько, приходится
притворяться, делать вид, будто не видишь,
что никакого смысла в твоей жизни не
обнаружилось, и обманывать детей в
надежде убедить самого себя.Все, с кем
общаются мои родители, прошли один и тот
же путь: в молодости старались выжать все,
что можно, из своих мозгов,
воспользоваться преимуществом хорошего
образования и выбиться в элиту, а потом
всю жизнь диву давались: почему такой
многообещающий дебют привел к такому
убогому существованию? Люди пускаются в
погоню за звездами, а кончают тем, что
трепыхаются, как золотые рыбки в
аквариуме. Так не проще ли, спрашивается, с
самого начала учить детей, что жизнь
абсурдна. Пусть это несколько омрачит
детство, зато сбережет немало времени в
зрелости да еще, между прочим,
предохранит от душевной травмы — я имею
в виду аквариум.Мне двенадцать лет, и я
живу в доме номер семь по улице Гренель, в
роскошной квартире. У меня богатые
родители, богатая семья, и, значит,
теоретически мы с сестрой тоже богатые.
Мой отец раньше был министром, сейчас он
депутат, а когда-нибудь, глядишь, взлетит на
самый верх и будет попивать казенное винцо
в особняке Лассэ.Мать... Ну, она не блещет
интеллектом, зато очень образованная.
Доктор филологических наук. Так что пишет
приглашения гостям без единой ошибки и
вечно пристает к нам с литературными
намеками ("Коломба, не строй из себя
госпожу де Германт", "Ах, золотко мое, ты
настоящая Сансеверина" .Но,
несмотря на такое везение и богатство, я
давно знаю, что конец один: аквариум.
Откуда знаю? Дело в том, что я очень умная.
Просто зверски. По сравнению с
ровесниками — и говорить нечего! Но
поскольку мне вовсе не хочется, чтобы это
было заметно, — в семье, где умственные
способности ценятся превыше всего,
одаренному ребенку не дадут спокойно жить,
— я, как могу, стараюсь в школе поменьше
проявлять свои таланты, и все равно по
всем предметам первая.
Изм. Котяврик (20 Окт 2019 в 02:32)
6
Автор: Котяврик
20 Окт 2019 в 02:18