Окончательный диагноз - Дневник Котяврик
Равнодушными управлять легче, чем
северокорейскими пионерами.
Все самое страшное в жизни белорусов
связано либо с милицией, либо с
медициной. Даже новых министров на
этой неделе назначили в один день – как
будто милиция с медициной связаны
какими-то сиамскими,
противоестественными узами. И ни та, ни
другая не устают удивлять. Хотя,
казалось бы, ну чем нас, здешних, можно
удивить? А вот поди ж ты – умеют.
Правда, часто эта их способность
становится опасной для жизни.
18 мая 58-летняя жительница Ратомки
Наталья Подлипская почувствовала себя
плохо. Острая боль в животе – такая, что
скручивало в узел. Потом еще и давление
резко поднялось. Вечером Наталья поняла,
что само не рассосется, и вызвала
«Скорую помощь». Врачи действовали
быстро: купировав приступ гипертонии,
отвезли в Боровляны, в областную
больницу. А из приемного отделения
больницы Наталью выставили в два часа
ночи. По словам врачей, не было
показаний для госпитализации. УЗИ
брюшной полости не показало патологии.
Лейкоциты и СОЭ – ну да, повышены, но
не фатально. Так что марш домой,
дамочка. Ей, правда, помогли советом:
воскресенье провести дома, попивая но-
шпу и чай с ромашкой, а в понедельник
пойти в районную поликлинику к
участковому терапевту и не морочить
голову людям, которые занимаются
серьезными вещами. И женщина с острой
болью, успевшая потерять сознание,
ожидая помощи, выползла на ночную
боровлянскую улицу.
От Боровлян до Ратомки – 30 километров.
В два часа ночи автобусы и маршрутки
уже не ходят. К счастью, Наталья, уезжая
на «Скорой» в больницу, захватила с собой
кошелек. В кошельке было 23 рубля.
Договорилась с таксистом: тот пообещал
отвезти ее в сторону дома ровно на 23
рубля, по счетчику. Ночью он высадил ее
на трассе недалеко от Ратомки, и Наталья,
сжимая зубы от боли, которая не
прекращалась ни на секунду (но-шпу
посоветовали, да где ж ее среди ночи на
трассе найдешь
, еще полчаса шла
пешком домой.
А к утру у нее поднялась температура до
39 градусов, и стало совсем невыносимо.
Наталья позвонила дочери Ксении,
живущей в Солигорске. Дочь сказала:
«Мама, немедленно вызывай «Скорую»!»
Наталья ответила: я боюсь; они меня
отвезут туда же, а оттуда меня снова
ночью выпрут, второй раз я это унижение
не переживу, если вообще выживу. И
Ксения помчалась из Солигорска в
Ратомку, чтобы отвезти маму в больницу.
Еще не прошло суток с момента, когда
Наталья Подлипская первый раз
оказалась в приемном отделении. Но на
этот раз все было по-другому: первой
туда вбежала дочь Ксения и начала
требовать ответов на вопрос, почему с ее
матерью так обошлись. А затем сообщила,
что проконсультировалась с юристами и
немедленно напишет жалобу, которую они
будут обязаны принять и
зарегистрировать. После этого Наталью
быстро госпитализировали. И тут же
прооперировали. Это был гнойный
аппендицит. Занавес. «Спасибо, что
живой».
А ведь Наталье Подлипской, в сущности,
повезло. Повезло, что в кошельке было 23
рубля. А если бы не было? Повезло, что на
следующий день было воскресенье – а
если бы рабочий день? Тогда она
послушно отправилась бы в поликлинику,
просидела полдня в очереди и предъявила
бумажку из больницы с отказом в
госпитализации и рекомендацией пить но-
шпу. А уж если в клинической больнице, да
после УЗИ и анализов, но-шпу назначают,
что может участковый терапевт этому
противопоставить? Ничего. И неизвестно,
сколько времени было бы потеряно и чем
бы все это закончилось. А еще повезло с
дочерью, которая не поленилась
немедленно приехать из Солигорска,
отвезти мать в больницу, потребовать
объяснений – и тем самым, возможно,
спасла Наталье жизнь.
Я не пытаюсь подвергать сомнению
компетентность врачей, даже не
заподозривших аппендицит, - у меня
другая профессия. Пусть с историей
болезни Натальи Подлипской по жалобе ее
дочери разбираются в минздраве, это их
дело. Мне не дает покоя даже не то, что
простой диагноз не был поставлен
вовремя. Просто я все время представляю
себе эту женщину, которая в полтретьего
ночи идет по трассе в сторону Ратомки,
корчась от боли. И от этой жуткой
картины мне хочется выть от бессилия.
Потому что сразу представляются другие
жители Минской области, точно так же
выставленные среди ночи на улицу. А ведь
это не город, где все-таки проще
добраться до дома. Это область. Туда
привозят из деревень. И не у всякого
жителя деревни найдутся 23 рубля и
дочка, которая примчится из другого
города. Что тогда делать тому жителю
области, у которого нет кошелька и дочки?
Так что самое страшное, морозом
пробирающее до костей в этой истории –
не гнойный аппендицит, который не
заметили. Самое страшное – пустые глаза
тех, кому не пришло в голову спросить
Наталью, может ли она позвонить
родственникам, чтобы приехали забрать.
Или разрешить посидеть до утра где-
нибудь на стуле, пока не начнут ходить
автобусы. К слову, если бы она осталась
там до утра, все стало бы ясно: резкое
повышение температуры уже не позволило
бы им прописывать но-шпу и отправлять
домой. Как можно было не спросить, не
предложить помощь, не разрешить
остаться – я не знаю. И от этого незнания
еще страшнее.
Дочь Натальи Ксения, кстати, задавала
там же, в приемном отделении, этот
вопрос: «Как вы могли выставить среди
ночи человека с острой болью?» На что
дежурный врач – уже другой, не тот, что
отказывал в госпитализации, - ответил:
«Это социальный фактор». А ведь он
прав. Когда равнодушие становится
социальным фактором, это опаснее любой
эпидемии. Это признак глубокого застоя и
безнадежности уже не в системе - в
обществе. Равнодушными управлять легче,
чем северокорейскими пионерами. Те хотя
бы боятся (а некоторые даже
восторгаются). А этим все равно.
Когда Ксения рассказала мне эту историю,
я спросил, можно ли об этом написать.
Она ответила: «Конечно, можно, только
подожди несколько дней, пока маму не
выпишут. А то страшно: когда я привезла
маму в больницу, я честно предупредила,
что буду писать жалобу. И дежурный врач
мне сказал: дело ваше, но учтите, у нас те,
кто жалуется, оч-ч-чень долго
выздоравливают. Потом, правда, сказал,
что это шутка такая, но кто знает?..»
32
северокорейскими пионерами.
Все самое страшное в жизни белорусов
связано либо с милицией, либо с
медициной. Даже новых министров на
этой неделе назначили в один день – как
будто милиция с медициной связаны
какими-то сиамскими,
противоестественными узами. И ни та, ни
другая не устают удивлять. Хотя,
казалось бы, ну чем нас, здешних, можно
удивить? А вот поди ж ты – умеют.
Правда, часто эта их способность
становится опасной для жизни.
18 мая 58-летняя жительница Ратомки
Наталья Подлипская почувствовала себя
плохо. Острая боль в животе – такая, что
скручивало в узел. Потом еще и давление
резко поднялось. Вечером Наталья поняла,
что само не рассосется, и вызвала
«Скорую помощь». Врачи действовали
быстро: купировав приступ гипертонии,
отвезли в Боровляны, в областную
больницу. А из приемного отделения
больницы Наталью выставили в два часа
ночи. По словам врачей, не было
показаний для госпитализации. УЗИ
брюшной полости не показало патологии.
Лейкоциты и СОЭ – ну да, повышены, но
не фатально. Так что марш домой,
дамочка. Ей, правда, помогли советом:
воскресенье провести дома, попивая но-
шпу и чай с ромашкой, а в понедельник
пойти в районную поликлинику к
участковому терапевту и не морочить
голову людям, которые занимаются
серьезными вещами. И женщина с острой
болью, успевшая потерять сознание,
ожидая помощи, выползла на ночную
боровлянскую улицу.
От Боровлян до Ратомки – 30 километров.
В два часа ночи автобусы и маршрутки
уже не ходят. К счастью, Наталья, уезжая
на «Скорой» в больницу, захватила с собой
кошелек. В кошельке было 23 рубля.
Договорилась с таксистом: тот пообещал
отвезти ее в сторону дома ровно на 23
рубля, по счетчику. Ночью он высадил ее
на трассе недалеко от Ратомки, и Наталья,
сжимая зубы от боли, которая не
прекращалась ни на секунду (но-шпу
посоветовали, да где ж ее среди ночи на
трассе найдешь
, еще полчаса шлапешком домой.
А к утру у нее поднялась температура до
39 градусов, и стало совсем невыносимо.
Наталья позвонила дочери Ксении,
живущей в Солигорске. Дочь сказала:
«Мама, немедленно вызывай «Скорую»!»
Наталья ответила: я боюсь; они меня
отвезут туда же, а оттуда меня снова
ночью выпрут, второй раз я это унижение
не переживу, если вообще выживу. И
Ксения помчалась из Солигорска в
Ратомку, чтобы отвезти маму в больницу.
Еще не прошло суток с момента, когда
Наталья Подлипская первый раз
оказалась в приемном отделении. Но на
этот раз все было по-другому: первой
туда вбежала дочь Ксения и начала
требовать ответов на вопрос, почему с ее
матерью так обошлись. А затем сообщила,
что проконсультировалась с юристами и
немедленно напишет жалобу, которую они
будут обязаны принять и
зарегистрировать. После этого Наталью
быстро госпитализировали. И тут же
прооперировали. Это был гнойный
аппендицит. Занавес. «Спасибо, что
живой».
А ведь Наталье Подлипской, в сущности,
повезло. Повезло, что в кошельке было 23
рубля. А если бы не было? Повезло, что на
следующий день было воскресенье – а
если бы рабочий день? Тогда она
послушно отправилась бы в поликлинику,
просидела полдня в очереди и предъявила
бумажку из больницы с отказом в
госпитализации и рекомендацией пить но-
шпу. А уж если в клинической больнице, да
после УЗИ и анализов, но-шпу назначают,
что может участковый терапевт этому
противопоставить? Ничего. И неизвестно,
сколько времени было бы потеряно и чем
бы все это закончилось. А еще повезло с
дочерью, которая не поленилась
немедленно приехать из Солигорска,
отвезти мать в больницу, потребовать
объяснений – и тем самым, возможно,
спасла Наталье жизнь.
Я не пытаюсь подвергать сомнению
компетентность врачей, даже не
заподозривших аппендицит, - у меня
другая профессия. Пусть с историей
болезни Натальи Подлипской по жалобе ее
дочери разбираются в минздраве, это их
дело. Мне не дает покоя даже не то, что
простой диагноз не был поставлен
вовремя. Просто я все время представляю
себе эту женщину, которая в полтретьего
ночи идет по трассе в сторону Ратомки,
корчась от боли. И от этой жуткой
картины мне хочется выть от бессилия.
Потому что сразу представляются другие
жители Минской области, точно так же
выставленные среди ночи на улицу. А ведь
это не город, где все-таки проще
добраться до дома. Это область. Туда
привозят из деревень. И не у всякого
жителя деревни найдутся 23 рубля и
дочка, которая примчится из другого
города. Что тогда делать тому жителю
области, у которого нет кошелька и дочки?
Так что самое страшное, морозом
пробирающее до костей в этой истории –
не гнойный аппендицит, который не
заметили. Самое страшное – пустые глаза
тех, кому не пришло в голову спросить
Наталью, может ли она позвонить
родственникам, чтобы приехали забрать.
Или разрешить посидеть до утра где-
нибудь на стуле, пока не начнут ходить
автобусы. К слову, если бы она осталась
там до утра, все стало бы ясно: резкое
повышение температуры уже не позволило
бы им прописывать но-шпу и отправлять
домой. Как можно было не спросить, не
предложить помощь, не разрешить
остаться – я не знаю. И от этого незнания
еще страшнее.
Дочь Натальи Ксения, кстати, задавала
там же, в приемном отделении, этот
вопрос: «Как вы могли выставить среди
ночи человека с острой болью?» На что
дежурный врач – уже другой, не тот, что
отказывал в госпитализации, - ответил:
«Это социальный фактор». А ведь он
прав. Когда равнодушие становится
социальным фактором, это опаснее любой
эпидемии. Это признак глубокого застоя и
безнадежности уже не в системе - в
обществе. Равнодушными управлять легче,
чем северокорейскими пионерами. Те хотя
бы боятся (а некоторые даже
восторгаются). А этим все равно.
Когда Ксения рассказала мне эту историю,
я спросил, можно ли об этом написать.
Она ответила: «Конечно, можно, только
подожди несколько дней, пока маму не
выпишут. А то страшно: когда я привезла
маму в больницу, я честно предупредила,
что буду писать жалобу. И дежурный врач
мне сказал: дело ваше, но учтите, у нас те,
кто жалуется, оч-ч-чень долго
выздоравливают. Потом, правда, сказал,
что это шутка такая, но кто знает?..»
32
Автор: Котяврик
15 Июня 2019 в 22:27