ОНИ.. - Дневник New_Moon
Он. Проснулся, как всегда, ровно в восемь.
Пошел в туалет, затем на кухню — долил
воды в чайник, ровно столько, чтобы тот
закипел минут через пять-семь, поставил
на плиту и направился в ванную — чистить
зубы и мыть голову. В ту самую минуту,
когда он выходил из ванной, чайник
закипел.
Она. Вскочила, как ужаленная, и схватила
часы. Полдевятого! Опять проспала!
Кинулась в ванную, наскоро умылась,
выдернула какие-то вещи из шкафа, стала
торопливо натягивать. Долго не могла
найти вторую туфлю. Когда нашла,
передумала вообще надевать эти туфли,
зашвырнула в угол, прыгнула в легкие
босоножки, схватила сумочку и выбежала
на улицу.
Он. Размеренным шагом зашагал к метро.
Бросил взгляд последовательно: на
соседские гаражи, крышу дома напротив,
синее небо, дорожку, ведущую в парк. Эта
комбинация образов всегда повышала ему
настронение. Подойдя к пешеходному
переходу, посмотрел налево, потом
направо, пропустил пару машин и
направился дальше.
Она. Автобус ушел перед носом, пришлось
ловить машину. Вспомнила, что забыла
причесаться — черт с ним, не до красоты!
Вытянула руку. Пока ждала, вспомнила, что
оставила дома документы, ради которых,
собственно, уже тридцать минут назад
должна была быть в офисе. Возвращаться
было некогда, и она решила ехать как есть,
надеясь, что в нужный момент вспомнит
их содержание — ведь честно пыталась все
запомнить, сидела до полтретьего ночи.
Он. Зашел в метро, купил проездной и
пошел вниз по эскалатору, чтобы размять
сонные мышцы. Он не спешил — время
было рассчитано до минуты. Поезда еще
не было, и он пошел вперед, к седьмой от
начала колонне, чтобы, выйдя из поезда,
оказаться на кратчайшем расстоянии до
лестницы пересадки.
Она. Влетела на платформу как
сумасшедшая, чуть не сшибла какую-то
бабульку с тюками и под возгласы:
«Совсем одурела, смотреть надо, куда
прешь!» в последний момент сумела
протиснуться в закрывающиеся двери
поезда. Отдышалась. Посмотрела на свое
отражение, попыталась пригладить
взъерошенные волосы, но махнула рукой и
постаралась сосредоточиться на
предстоящей презентации.
Сосредоточиться не получилось. Какой-то
тип с неприлично спокойным выражением
лица глядел в ее сторону. Мимолетного
женского взгляда было достаточно, чтобы
понять, что такие, как он, никогда никуда
не опаздывают. Зануда... Небось, даже
зонт не забыл — с утра накрапывало...
Точно, вон он, зонт в левой руке. Этот зонт
почему-то начал ее раздражать.
Он. Отвлекся от мыслей, когда какая-то
растрепанная девушка стремительно
влетела в вагон, чудом протиснувшись в
закрывающиеся двери. Он недоуменно
посмотрел на нее, подумав, какое
удовольствие в том, чтобы лететь куда-то
сломя голову — неужели нельзя будильник
на полчаса раньше поставить? Эти
взбалмошные создания — вечно
спотыкаются о препятствия, которые сами
себе и создают. «Без царя в голове» —
точно сказано. И он стал наблюдать за ней
из скуки, как следят за маневрами
пинбольного шарика. Впрочем, занимался
этим недолго: на следующей станции она
выскочила из вагона и стремглав
понеслась к эскалатору. Он не спеша
пошел следом, вежливо пропустив вперед
какую-то бабульку с тюками.
Она. Вылетела вверх по ступенькам
эскалатора и устремилась к выходу. На
бегу она вспомнила, наконец, как ни
странно, свою речь и была неописуемо
рада этому — как гора с плеч свалилась.
Растолкав идущих навстречу людей и
врезавшись с разбегу в стеклянные двери с
надписью «выхода нет», она выскочила
было на улицу, но тут же отпрянула назад и
всплеснула руками в отчаянии: «Ну почему
всегда все не так!» Шел дождь. Дождь лил
сплошной серой стеной, лил так, что даже
машины останавливались у обочин, не
решаясь продолжать движение.
Он. Увидел толпу на выходе из метро и
смекнул, в чем дело: видимо, дождь. Он
надел перекинутый на левую руку плащ,
протиснулся к выходу, раскрыл зонт и...
увидел ее глаза. Он на мгновение замер,
глядя на нее, вжавшуюся под козырек,
чтобы не намокнуть, и спросил вполголоса:
«Вас проводить?»
Они. Шли по улице, и дождь гулко
барабанил по раскрытому зонту. Зонт был
большой, черный и надежный. И он
подумал, что вот так, под зонтом, он и
ходил всю свою жизнь, а она — всегда
вымокала до нитки и стучала зубами от
холода, как сейчас. Он снял плащ и
накинул ей на плечи, пресекая попытки
сопротивления успокаивающим взглядом.
Ей стало как будто теплее, и он снова
задумался о ней. Что заставляет ее все
время отказываться от элементарного
житейского комфорта? К чему так мучить
себя, рисковать здоровьем? Ради чего?
Она завернулась в плащ и хотела сказать
«спасибо», но от холода зуб на зуб не
попадал. Поэтому она лишь посмотрела на
него с благодарностью и слегка пожала
локоть, за который держалась. Он
безошибочно распознавал глубокие лужи и
аккуратно обходил их, следя за тем, чтобы
она не поскользнулась на мокром
асфальте. Рядом с ним было как-то
необычайно спокойно. Она так редко
чувствовала себя спокойно, что сейчас
тихо наслаждалась этим ощущением. Нет
работы. Нет сумасшедшей гонки. Нет
вообще никаких забот. А есть только он,
его зонт и маленькое пространство под
зонтом — крошечная вселенная, где
остановилось время.
А ночью они любили друг друга. Неистово,
словно дрались дикие звери, дрались не на
жизнь, а на смерть. Они не помнили себя, и
мир не помнил их. Они лишь выли, кусали,
рвали и терзали друг друга, то вылетая на
поверхность, то погружаясь снова на
невероятную глубину — пока не выбились
из сил и не упали оба с
головокружительной высоты на дно
ущелья, и волна, швыряющая их о скалы,
не отхлынула, оставив почти бездыханные
тела на мокром, безумно горячем песке.
Утром он должен был лететь в другой
город по делам. Приехав в аэропорт, он
обнаружил, что посадка на рейс уже
закончилась. Он опоздал. Выбежав из
аэропорта, он налетел на тележку с
чемоданами и долго извинялся перед
каким-то пожилым мужчиной, а поймав
такси, вдруг обнаружил, что карманы пусты
— бумажник остался дома. Тогда он все
понял, сел на траву, обхватил голову
руками и... рассмеялся. Он смеялся так
громко и заразительно, что проходящие
мимо люди начинали невольно улыбаться.
история из сети Интернет
©
33
Пошел в туалет, затем на кухню — долил
воды в чайник, ровно столько, чтобы тот
закипел минут через пять-семь, поставил
на плиту и направился в ванную — чистить
зубы и мыть голову. В ту самую минуту,
когда он выходил из ванной, чайник
закипел.
Она. Вскочила, как ужаленная, и схватила
часы. Полдевятого! Опять проспала!
Кинулась в ванную, наскоро умылась,
выдернула какие-то вещи из шкафа, стала
торопливо натягивать. Долго не могла
найти вторую туфлю. Когда нашла,
передумала вообще надевать эти туфли,
зашвырнула в угол, прыгнула в легкие
босоножки, схватила сумочку и выбежала
на улицу.
Он. Размеренным шагом зашагал к метро.
Бросил взгляд последовательно: на
соседские гаражи, крышу дома напротив,
синее небо, дорожку, ведущую в парк. Эта
комбинация образов всегда повышала ему
настронение. Подойдя к пешеходному
переходу, посмотрел налево, потом
направо, пропустил пару машин и
направился дальше.
Она. Автобус ушел перед носом, пришлось
ловить машину. Вспомнила, что забыла
причесаться — черт с ним, не до красоты!
Вытянула руку. Пока ждала, вспомнила, что
оставила дома документы, ради которых,
собственно, уже тридцать минут назад
должна была быть в офисе. Возвращаться
было некогда, и она решила ехать как есть,
надеясь, что в нужный момент вспомнит
их содержание — ведь честно пыталась все
запомнить, сидела до полтретьего ночи.
Он. Зашел в метро, купил проездной и
пошел вниз по эскалатору, чтобы размять
сонные мышцы. Он не спешил — время
было рассчитано до минуты. Поезда еще
не было, и он пошел вперед, к седьмой от
начала колонне, чтобы, выйдя из поезда,
оказаться на кратчайшем расстоянии до
лестницы пересадки.
Она. Влетела на платформу как
сумасшедшая, чуть не сшибла какую-то
бабульку с тюками и под возгласы:
«Совсем одурела, смотреть надо, куда
прешь!» в последний момент сумела
протиснуться в закрывающиеся двери
поезда. Отдышалась. Посмотрела на свое
отражение, попыталась пригладить
взъерошенные волосы, но махнула рукой и
постаралась сосредоточиться на
предстоящей презентации.
Сосредоточиться не получилось. Какой-то
тип с неприлично спокойным выражением
лица глядел в ее сторону. Мимолетного
женского взгляда было достаточно, чтобы
понять, что такие, как он, никогда никуда
не опаздывают. Зануда... Небось, даже
зонт не забыл — с утра накрапывало...
Точно, вон он, зонт в левой руке. Этот зонт
почему-то начал ее раздражать.
Он. Отвлекся от мыслей, когда какая-то
растрепанная девушка стремительно
влетела в вагон, чудом протиснувшись в
закрывающиеся двери. Он недоуменно
посмотрел на нее, подумав, какое
удовольствие в том, чтобы лететь куда-то
сломя голову — неужели нельзя будильник
на полчаса раньше поставить? Эти
взбалмошные создания — вечно
спотыкаются о препятствия, которые сами
себе и создают. «Без царя в голове» —
точно сказано. И он стал наблюдать за ней
из скуки, как следят за маневрами
пинбольного шарика. Впрочем, занимался
этим недолго: на следующей станции она
выскочила из вагона и стремглав
понеслась к эскалатору. Он не спеша
пошел следом, вежливо пропустив вперед
какую-то бабульку с тюками.
Она. Вылетела вверх по ступенькам
эскалатора и устремилась к выходу. На
бегу она вспомнила, наконец, как ни
странно, свою речь и была неописуемо
рада этому — как гора с плеч свалилась.
Растолкав идущих навстречу людей и
врезавшись с разбегу в стеклянные двери с
надписью «выхода нет», она выскочила
было на улицу, но тут же отпрянула назад и
всплеснула руками в отчаянии: «Ну почему
всегда все не так!» Шел дождь. Дождь лил
сплошной серой стеной, лил так, что даже
машины останавливались у обочин, не
решаясь продолжать движение.
Он. Увидел толпу на выходе из метро и
смекнул, в чем дело: видимо, дождь. Он
надел перекинутый на левую руку плащ,
протиснулся к выходу, раскрыл зонт и...
увидел ее глаза. Он на мгновение замер,
глядя на нее, вжавшуюся под козырек,
чтобы не намокнуть, и спросил вполголоса:
«Вас проводить?»
Они. Шли по улице, и дождь гулко
барабанил по раскрытому зонту. Зонт был
большой, черный и надежный. И он
подумал, что вот так, под зонтом, он и
ходил всю свою жизнь, а она — всегда
вымокала до нитки и стучала зубами от
холода, как сейчас. Он снял плащ и
накинул ей на плечи, пресекая попытки
сопротивления успокаивающим взглядом.
Ей стало как будто теплее, и он снова
задумался о ней. Что заставляет ее все
время отказываться от элементарного
житейского комфорта? К чему так мучить
себя, рисковать здоровьем? Ради чего?
Она завернулась в плащ и хотела сказать
«спасибо», но от холода зуб на зуб не
попадал. Поэтому она лишь посмотрела на
него с благодарностью и слегка пожала
локоть, за который держалась. Он
безошибочно распознавал глубокие лужи и
аккуратно обходил их, следя за тем, чтобы
она не поскользнулась на мокром
асфальте. Рядом с ним было как-то
необычайно спокойно. Она так редко
чувствовала себя спокойно, что сейчас
тихо наслаждалась этим ощущением. Нет
работы. Нет сумасшедшей гонки. Нет
вообще никаких забот. А есть только он,
его зонт и маленькое пространство под
зонтом — крошечная вселенная, где
остановилось время.
А ночью они любили друг друга. Неистово,
словно дрались дикие звери, дрались не на
жизнь, а на смерть. Они не помнили себя, и
мир не помнил их. Они лишь выли, кусали,
рвали и терзали друг друга, то вылетая на
поверхность, то погружаясь снова на
невероятную глубину — пока не выбились
из сил и не упали оба с
головокружительной высоты на дно
ущелья, и волна, швыряющая их о скалы,
не отхлынула, оставив почти бездыханные
тела на мокром, безумно горячем песке.
Утром он должен был лететь в другой
город по делам. Приехав в аэропорт, он
обнаружил, что посадка на рейс уже
закончилась. Он опоздал. Выбежав из
аэропорта, он налетел на тележку с
чемоданами и долго извинялся перед
каким-то пожилым мужчиной, а поймав
такси, вдруг обнаружил, что карманы пусты
— бумажник остался дома. Тогда он все
понял, сел на траву, обхватил голову
руками и... рассмеялся. Он смеялся так
громко и заразительно, что проходящие
мимо люди начинали невольно улыбаться.
история из сети Интернет
©
33
Автор: New_Moon
2 Авг 2018 в 18:18